Одна из крайних форм насилия в отношении женщин – фемицид или феминицид, убийства женщин на почве гендерной дискриминации, ненависти или идеологических убеждений. Посчитать случаи фемицида часто довольно тяжело – лишь некоторые государства официально ведут подобную статистику, поэтому основная работа по изучению этого вида преступлений ложится на НКО, социальных исследователей, активистские группы или журналистов.
Ежегодно 25 ноября отмечается Международный день борьбы против насилия в отношении женщин. Телеканал Настоящее Время рассказывает, что такое фемицид и как с ним пытаются бороться в Восточной Европе, Центральной Азии, в Балтии и на Кавказе.
Предупреждение: в тексте присутствуют описания сцен насилия
Что такое фемицид
Суд в Ростове приговорил российских военных к 18 и 12 годам за убийство девушки из Луганска, к которой домогался один из них. В Бишкеке судят мужчину по делу о жестоком убийстве жены – он нанес ей 22 удара ножом. Мужчину, который убил и расчленил невесту в Киевской области, приговорили к 15 годам тюрьмы. В Ереване нашли мертвой бежавшую от домашнего насилия чеченку. Все это – случаи фемицида.
"Попросту говоря, фемицид – это гендерно-мотивированные убийства, – говорит Софья, специалистка в области прав женщин из России. – Фемицид отличается от убийства женщин именно мотивом преступления. В огромном количестве дел о домашнем насилии, которые закончились убийством, видим именно гендерно-мотивированный сегмент: из-за ревности, невыполнения, по мнению агрессора, домашних обязанностей. То есть, все, что связано с гендерной идентичностью женщины".
Это понятие тесно переплетено с домашним и другими видами гендерного насилия, рассказывают опрошенные Настоящим Временем экспертки.
"Это причина номер один. Согласно нашему исследованию, чаще всего фемицид становится конечным результатом многолетнего домашнего насилия, – рассказывает исследовательница из Центральной Азии Айнура (имя изменено из соображений безопасности). – Большая часть этих убийств совершается дома либо интимным партнером, либо кем-то из ближайшей семьи, и только в редких случаях это какие-то незнакомые люди, когда это связано с похищением или с преследованием".
Организация "ООН Женщины" называет фемицид "скрытой пандемией" и "глобальным кризисом". По последним данным, в 2023 году свыше 85 тысяч женщин стали жертвами фемицида, из них – 60% были убиты интимными партнерами или членами семьи.
Тяжело понять весь масштаб проблемы также из-за того, что в разных странах данные собираются и классифицируются по-разному. А Управление ООН по наркотикам и преступности выпустило единые рекомендации лишь в 2021 году. Это также могло повлиять на резкое увеличение в статистике случаев фемицида.
Для Центральной Азии вопрос фемицида стоит особенно остро. В СМИ регулярно попадают случаи об убийствах и истязаниях женщин, но в уголовных кодексах ни одной из стран до сих пор не зафиксировано понятие "фемицида", и статистика не ведется. Часто подобные убийства сопровождаются особой жестокостью, а на телах жертв находят множество тяжелых травм, рассказывает Айнура. По ее словам, насилие часто становится следствием патриархальных традиций и гендерного неравенства:
"Ненависть [к женщинам] воспитывается обществом с детства. У нас в регионе очень патриархальное общество. Я могу сказать это про любую страну в Центральной Азии. С детства преференции отдаются мальчикам. Все ресурсы семьи вкладываются в них. К девочкам изначально относятся как к чужой семье, потому что она выйдет замуж, уйдет в чужую семью. Мы сталкивались даже с тем, что было многолетнее насилие, и не раз женщина обращалась за помощью к родным, но условно совет махалли говорит, что супруги должны примириться. Потом это заканчивается смертью женщины".
Но в некоторых странах, как, например, Туркменистане, информацию о гендерных преступлениях получить почти невозможно, рассказали Настоящему Времени исследователи и журналисты. За последние годы лишь несколько громких случаев попадали в СМИ, но и о них тяжело узнать детали.
Так, например, последнее известное убийство произошло в 2024 году. Журналисты Радио Азадлыг узнали об убийстве девушки в столичной бане. По данным источников журналистов, один из посетителей пытался принудить женщину к сексу, после чего убил.
Единственное всеобъемлющее исследование о состоянии домашнего насилия в Туркменистане провели в 2021 году при помощи ООН. Около 12% опрошенных женщин в стране рассказали, что сталкивались с разными формами гендерного насилия. Однако во время интервью не все женщины готовы были рассказывать о пережитом опыте, но некоторые использовали возможность анонимно передать форму в конверте. Таким способом около 1,6% опрошенных женщин сообщили о сексуализированном насилии в возрасте до 15 лет.
В России тоже не ведется официального учета случаев домашнего насилия и фемицида. Но Россия предоставляет данные в ООН. Согласно им, почти 1000 женщин была убита в 2024 году в результате домашнего насилия, в 2023-м – ненамного меньше. Хотя до последнего года число убийств женщин ежегодно сокращалось, согласно данным ООН, доля убийств от рук члена семьи или интимного партнера ежегодно растет. В 2024 году она составила 47%.
Однако эти данные отличаются от опыта российских правозащитниц. Консорциум женских НПО несколько лет публикуют собственное исследование под названием "Алгоритма света". Они анализируют судебные приговоры, в которых фигурируют убийства женщин. По их данным, в период с 2022 по 2023 годы более двух тысяч женщин погибли только в ситуации домашнего насилия, а общая доля фемицида от убийств женщин достигала 66%.
"Есть у полиции термин "семейно-бытовое насилие", но в "семейно-бытовое" входит много чего другого, что, конечно, не совсем отражает суть происходящего в отношении прав женщин. Кроме того, в статистике ведомственной не учитываются неофициальные браки. [И совсем не берется в расчет], если партнеры, например, живут в разных квартирах, а насилие происходит на некой нейтральной территории: улице, в магазинах, на спортивных площадках", – объясняет исследовательница из России Софья.
На уровень насилия в отношении женщин сильно влияют внешние обстоятельства. Например, в странах, где доступны полные данные, ООН фиксировала рост насилия во время пандемии коронавируса. О влиянии COVID-19 свидетельствуют и данные, собранные Консорциумом женских НПО.
Например, в 2020–2021 годах в России выросла доля женщин, погибших от домашнего насилия: если в 2011–2019 годах она составляла около 66%, то в годы пандемии поднялась до 71%. Значительно увеличился и уровень партнерского насилия. Из всех женщин, убитых в результате домашнего насилия, 93% были убиты партнерами, остальные – другими родственниками.
Война и фемицид
Полномасштабное вторжение России в Украину значительно повлияло на уровень насилия в отношении женщин в обеих странах. С самого начала военных действий жительницы разных регионов Украины, которые оккупировали российские военные, стали сообщать о случаях сексуализированного насилия.
Глава Ассоциации женщин-юристок Украины "ЮрФем" Кристина Кит ранее рассказывала Настоящему Времени о нескольких случаях в Киевской области, когда во время оккупации российские военные предположительно после насилия убивали женщин. В Украине эти дела расследуются как военные преступления. Хотя статистику о случаях фемицида, сопряженного с насилием, публично власти не приводят, известно, что с 2022 года Офис Генпрокурора Украины расследует не менее 372 уголовных дел о сексуализированном насилии со стороны российских военных, 255 из них – в отношении женщин и девочек. Это только те случаи, в которых пережившие насилие женщины выжили и готовы свидетельствовать в суде.
В реальности переживших насилие со стороны российских военных – гораздо больше, рассказывали Настоящему Времени в правозащитных организациях и в Генпрокуратуре. По данным главы украинской организации SEMA-Ukraine Ирины Довгань, только в селах Киевской области около 5% всех женщин пережили сексуализированное насилие со стороны военных РФ.
Вместе с этим война влияет на уровень насилия в отношении женщин и в самом украинском обществе. В ноябре, например, житель Драгобыча Львовской области задушил во сне свою жену, по его словам, потому что увидел, как она общалась с его другом. В полицию он позвонил сам, но ранее утверждал, что она в состоянии алкогольного опьянения упала и умерла.
По данным ООН, с 2022 года уровень гендерного насилия вырос на 36%. За 2024 год в Украине открыли 277 уголовных дел по статье о домашнем насилии.
Организация "Ла Страда–Украина" сообщает, что на их горячую линию ежемесячно поступают около 4000 обращений за психологической и юридической помощью, связанной с темой домашнего насилия.
"В любом масштабном кризисе – войне, длительных чрезвычайных ситуациях, климатических или экономических кризисах – уровень напряжения в обществе всегда растет. Наши дома стали опасными, ведь в них в любой момент может прилететь российская ракета или дрон. Из-за этого возросло напряжение в обществе, а агрессия и насилие в семьях ушли на задний план освещаемых вопросов. Однако людей, страдающих от насилия не становится меньше, и они нуждаются в поддержке и напоминании, что помощь можно получить", – говорит менеджер по стратегическим коммуникациям "Ла Страда–Украина".
На фоне войны увеличиваются случаи домашнего и гендерного насилия в России. Об этом с начала вторжения предупреждали правозащитники. По данным ООН видно, что именно в 2024 году число убийств в ситуации домашнего насилия в России снова начало расти.
В 2022–2023 годах полномасштабной войны в приговорах, по подсчетам исследователей, бывщие военные упоминались нечасто: им удалось найти лишь восемь таких случаев. Однако они регулярно появляются в СМИ.
Весной 2025 года во Владимирской области вернувшийся с войны в Украине военнослужащий изнасиловал и убил сотрудницу местной библиотеки Людмилу Фомину. По сообщениям СМИ, он напал на женщину, избил ее и оставил умирать в безлюдной местности. А на следующий день вернулся и попытался спрятать тело в лесу. Тогда же в Тюменской области другой участник войны в Украине в первую же ночь после заключения брака убил жену Марину, ударив ножом в сердце.
Исследователи предполагают, что реальное количество дел может быть выше, поскольку суды иногда не указывают сведения о прежней судимости бывших заключенных или участии обвиняемого в так называемой "СВО". "Верстка" писала о случаях, когда уже после публикации приговоров участников "СВО" тексты редактировали: удаляли упоминания о госнаградах или и вовсе убирали документ из публичного доступа.
По словам исследовательницы Софьи, война стала точкой отката в теме домашнего насилия. Если раньше российская массовая культура активно поднимала эту проблему, то после 2022 года работать с темой становится все труднее. Этот откат почувствовали на себе и пострадавшие от насилия, говорит Софья. Обращаясь за помощью в организацию, где она работает, женщины все чаще просят сохранить анонимность. А в соцсетях под публикациями о насилии в отношении женщин, по словам собеседницы, заметно выросло количество комментариев, обвиняющих пострадавших в "неправильном поведении".
"В России, я думаю, откат был бы и без "СВО", учитывая консервативный поворот Путина и всей системы, которая ему подчинена. Просто "СВО" в принципе усугубило положение женщин, потому что наказывать за домашнее насилие стало невозможно. Агрессор подписывает контракт и уходит на "СВО", – говорит исследовательница Софья.
Она отмечает, что консервативный поворот влияет и на общее отношение к женщинам в стране: запрет "пропаганды чайлдфри" , репродуктивная политика, где деторождение становится основной "функцией" женщины. Но этот же поворот бьет и по организациям, которые работают с темой насилия в России. В октябре 2025 года о закрытии объявил центр помощи пережившим домашнее насилие "Насилию.нет" из-за "иноагентского" статуса, который постепенно лишал организацию пожертвований.
Доведения до самоубийства и "убийства чести"
Одной из форм фемицида в некоторых случаях считают и доведение женщин до самоубийства. Как рассказала Настоящему Времени исследовательница из Центральной Азии Айнура, в традиционно-патриархальных семьях жертвами в основном становятся келин – невестки. После свадьбы на келин часто падает вся физическая работа по дому, некоторые регулярно подвергаются вербальному и физическому насилию. Это толкает их к суициду.
"Это большая невидимая проблема для статистики, – говорит она. – [Есть случаи, когда] вся семья в течение какого-то периода издевалась над жертвой, и она приняла такое решение. У нее – безвыходное положение. Были случаи, когда женщина понимала, что она совершит самоубийство, она перед этим убивала своих детей и потом убивала себя".
Например, Таджикистан ратифицировал несколько конвенций по защите прав человека и, в частности, женщин. По мнению гендерной исследовательницы Фарангис Давроновой, подобные традиционные практики напрямую противоречат этим документам и нарушают права женщин.
"Статус келин и его практики не просто устаревшие – они незаконны. [Конвенции] говорят, что любая форма угнетения, будь то физическая или психологическая, не может быть оправдана культурой, права женщины – это не предмет для торга между традицией и современностью", – говорит Давронова.
Еще один вид фемицида – так называемые "убийства чести", когда смерть женщины родственники оправдывают тем, что действия жертвы "навлекли позор на семью" или были "аморальными". Этот вид фемицида распространен в Центральной Азии и на Кавказе.
За последний месяц как минимум две женщины, бежавшие из Чечни, были убиты подобным образом: Айшат Баймурадова в Армении, которая бежала от домашнего насилия, и Лариса Арсанукаева во Франции, которую преследовал бывший муж. В ноябре также стало известно о смерти насильно возвращенной в Чечню Алии Оздамировой, которая бежала от угроз из-за ее сексуальной ориентации со стороны родственников, как правозащитники также считают, что ее убили родственники.
Журналистка и правозащитница из Дагестана Аида Мирмаксумова рассказала Настоящему Времени, что в нынешнее время "честью" стали оправдывать насилие в отношении женщин или ЛГБТК+ людей.
"Мужчины в последнее время все чаще показывают нам, что они считают, что их честь находится у женщины между ног и они – хозяева. Поэтому так называемые "убийства чести" происходят. Мир перевернулся с ног на голову, убийца становится героем. Как в случае с Ларисой Арсанукаевой, [убийца] был ее бывшим мужем, они три года были как разведены, он только отец ее детей, но он все равно ее убил. А все эти хейтеры обрушились [с критикой] на жертву, на ее детей. Даже чеченским женщинам, которые вышли на протест в поддержку Ларисы и против домашнего насилия, говорили: "Куда вы лезете, это семейное дело". Нет, это фемицид", – говорит Мирмаксумова, добавляя, что сама регулярно подвергается подобной критике.
Хотя правозащитники и родственники часто знают о многолетнем насилии, в некоторых случаях официально смерти женщин фиксируют как естественные, говорит Мирмаксумова. С этим в том числе связаны трудности в сборе статистики по домашнему насилию.
"Официально статистики по домашнему насилию и по так называемым "убийствам чести" нет. Официально все женщины умерли от болезней: сразу плохо с сердцем стало, вечером уснула, утром не проснулась. [Родственники покупают] липовые справки местных врачей за деньги, конечно, или по знакомству. Хотя [о насилии] знают соседи, все все прекрасно знают", – говорит она.
Но есть и другая сторона этого явления. Правозащитница рассказывает, что иногда под ярлыком "убийств чести" пытаются скрыть и другие преступления.
"Если отец насилует дочь, и потом убивает ее, то это спокойно может выдаваться за "убийство чести", потому что отцу не стоит ничего сказать, что она гуляла. Или родственники делят имущество, и женщину убивают, чтобы ей не досталось наследство, и ее смерть вуалируют "убийства чести", – говорит она.
Азербайджанский правозащитник Эльдар Зейналов ранее рассказывал Настоящему Времени, что подобные убийства тесно связано с растущим традиционализмом, патриархальными общественными устоями в регионе и тем, что сотрудники правоохранительных органов – в основном мужчины, разделяющие подобные взгляды. Именно поэтому жалобы на домашнее насилии часто остаются проигнорированными.
"В подавляющем большинстве случаев поводом [для убийства] был развод или завышенное самомнение, – говорит правозащитник Эльдар Зейналов. – Чаще всего жертвами этих убийств были женщины, а мужчины-убийцы брали на себя роль судьи и палача в одном лице".
Например, в Азербайджане, летом 2025 года сын попросил дядю убить свою мать Халимат Мамедову за то, что она переписывалась с мужчиной, по его мнению, это было "аморальным". Родственник нанес ей несколько ударов ножом. Хотя женщина выжила, а нападавшего приговорили к 7 годам тюрьмы, это дело показывает, насколько легко мужчины готовы лишать жизни женщин.
По словам Мирмаксумовой, эти убийства продолжают происходить, потому что преступники остаются безнаказанными, а в обществе все еще превалирует мнение, что насилие – семейное дело:
"Мужчины чувствуют свою безнаказанность, с них никакого спросу нет, официально они – не убийцы. Как они сами с этим живут, я не знаю. А в лице общественности они – герои. А те, кто знают, молчаливо кивают головой. В основном женщины, но и адекватные мужчины это осуждают, потому что понимают, что эти "убийства чести" никакой чести им не делают".
Что помогает предотвратить убийства женщин
Многие юристы, исследователи и активисты, которые работают с темой фемицида и домашнего насилия в разных странах мира говорят, что крайне важно иметь законы и легальные механизмы, которые бы защищали женщин. Один из важнейших факторов – криминализация домашнего насилия.
Как ранее выяснило Настоящее Время, почти четверть всех убийств в Казахстане происходит дома, в основном жертвы – именно женщины. Данные также показывают, что домашнее насилие жестокое и регулярное. Как и во многих случаях подобных убийств в мире, часто множественные обращения женщин в полицию за защитой остаются проигнорированными.
Побои в стране снова криминализовали в 2024 году в разгар судебного дела о смерти Салтанат Нукеновой, которую убил муж экс-министр экономики Куандык Бишимбаев. В офисе уполномоченного по правам человека отчитались, что за год число убийств в семейно-бытовой сфере снизилось на 35%. Если за первые пять месяцев 2024 года в стране были убиты 59 человек, то за тот же период в 2025-м – 39. Также предыдущий опыт криминализации побоев в Казахстане (2015-2017 годы) показал, что подобные механизмы помогают предотвращать убийства и вовремя помогать пострадавшим уйти от насильника.
Во многих странах, в том числе в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане также действует система защитных предписаний. Это документ, который правоохранительные органы выдают в случае насилия – он запрещает агрессорам приближаться к пострадавшим на определенный срок. Хотя правозащитники позитивно оценивают этот инструмент, на практике он не всегда помогает предотвращать убийства, потому что к проблеме не подходят комплексно, говорит исследовательница Айнура.
"Раньше, например, охранный ордер выписывают, мужчине назначают штраф, он оплачивает штраф из семейного бюджета. А штраф шел в пользу государства. Получается, меня побили, бенефициары этого избиения – государство и этот мужчина, который в целом просто заплатил деньги за то, что он меня побил. Потом меня еще повторно за это побили, потому что это фрустрация. И женщины очень часто не подавали, не заявляли, потому что это им надо кормить детей, а они полностью зависят финансово от мужчин. Но сейчас именно штрафную систему убрали, вместо нее – либо арест на определенный период, либо общественные работы".
В такой ситуации, например, оказалась жительница Алматы Индира Тергеубаева. После заявлений в отношении бывшего мужа и его арестов, рассказывала Настоящему Времени Индира, насилие и преследование с его стороны усиливались, а полиция не реагировала с должной скоростью. Это привело к тому, что бывший муж попытался заживо ее сжечь и погиб в пожаре сам. Индира из-за серьезных ожогов получила инвалидность. Уже несколько лет она через суды добивается компенсации и наказания для полицейских, которые не реагировали на ее регулярные жалобы и заявления. И хотя спустя почти четыре года борьбы суд признал полицейских в халатности, от наказания их освободили, в компенсации женщине отказали.
"Для самого преступника это ни о чем бумага. А а к женщине не приставлена никакая охрана, она не может сразу позвонить, кого-то вызвать. Пока, к сожалению, предписания не будут подкреплены очень быстрым реагированием милиции, мне кажется, это не будет сильно помогать ситуации. Но ситуация все равно улучшается", – говорит Айнура.
Еще один важный инструмент для защиты женщин от насилия и предотвращения убийств – ратификация международных договоров и конвенций по защите прав человека. Стамбульская конвенция – одна из них. Ее разработал Совет Европы в 2011 году. Она включает подробные рекомендации о том, как государства могут и должны работать над тем, чтобы Европа стала регионом, свободным от гендерного насилия. Среди обязательств: создание убежищ для переживших гендерное и домашнее насилие, открытие кризисных центров, организация круглосуточных бесплатных телефонов доверия, а также просвещение населения по вопросам гендерного равенства и здоровых отношений.
"Это важный документ, который охватывает разные сферы, которые могли бы защищать женщин и гендерно-уязвимых лиц, – говорит экспертка в области прав женщин Софья. – Очень много мифов вокруг [конвенции], но если читать сам документ, то это, можно сказать, правовая Библия, которая могла бы реально защищать пострадавших. То есть, сама Стамбульская конвенция не влияет на уровень насилия, но многое зависит от того, насколько есть политическая воля у самой страны. Например, Дания и Швеция меня очень воодушевляют. Они приняли огромное количество мер, включая травмо-информированный подход к работе с пострадавшими. И это все прописано на на правительственном уровне, что очень важно".
Благодаря Стамбульской конвенции во многих странах происходят законодательные изменения: появляются акты о кибернасилии и сталкинге, меняется юридическое определение изнасилования. В Финляндии, например, финансирование убежищ для переживших домашнее насилие полностью взяло на себя государство. А в Албании, Сербии и Черногории были созданы национальные телефоны доверия.
Грузия ратифицировала Стамбульскую конвенцию в 2017 году. И хотя проблема насилия над женщинами остается острой – каждая седьмая грузинка хотя бы раз сталкивалась с насилием со стороны партнера, а экс-президентка Саломе Зурабишвили называла фемицид "позором для страны" – правозащитницы отмечают положительные изменения.
"В 2017 году мы присоединились к Стамбульской конвенции, и Грузия взяла на себя ряд обязательств. Предотвращение домашнего насилия в семье стало одним из приоритетов государства. Теперь, когда женщина жалуется на гендерное насилие, она больше не подвергается такому осуждению со стороны полиции. Раньше же насилие в семьях носило системный характер, оно даже не считалось проблемой. Теперь в Грузии есть электронные браслеты для насильников, программа для коррекции их поведения", – говорила в интервью Paper Kartuli соосновательница некоммерческой феминистской организации Femina Нино Баисонашвили.
Украина ратифицировала Стамбульскую конвенцию уже после начала полномасштабной войны в 2022 году, хотя подписала ее еще в 2011-м. Ратификация откладывалась из-за сопротивления консервативных политиков и представителей церкви, которые критиковали документ за использование понятия "гендер" и называли его угрозой "традиционной семье, самобытности и культуре украинского народа".
Однако все это время Украина постепенно усиливала законодательство. В 2018 году в Уголовный кодекс внесли статью, предусматривающую до пяти лет лишения свободы за умышленное физическое, психологическое или экономическое насилие в отношении супруга, бывшего партнера или другого члена семьи. А сам факт совершения преступления против близкого человека стал считается отягчающим обстоятельством.
В том же году изменилось и определение изнасилования: если раньше речь шла о половом акте под угрозой или с применением силы, то новая редакция закрепила современный подход: изнасилованием стало считаться любое проникновение в тело человека без его добровольного согласия.
Ратификация Стамбульской конвенции во многих странах происходит с большими задержками. Армения, например, подписала ее в 2018 году, но из-за общественного сопротивления до сих пор не ратифицировала. Тем не менее еще в 2017 году в стране приняли закон о защите жертв домашнего насилия и пытаются с проблемой бороться. Однако обострения войны в Нагорном Карабахе и связанные с этим кризисы привели к резкому росту случаев домашнего насилия, который в Армении фиксируют последние два года.
Но есть и обратное движение. В 2021 году из конвенции вышла Турция. Президент Реджеп Тайип Эрдоган объяснял решение "неправомерным использованием" положений конвенции и тем, что отдельные пункты противоречат ценностям и верованиям турецкого общества.
В 2025 году обсуждение разгорелось уже в Латвии. Парламент страны проголосовал за выход из конвенции, но после массовых протестов президент наложил вето и отправил решение на повторное рассмотрение. Одним из главных аргументов противников является понятие пола как социальной роли, которое содержится в документе. Они считают, что это косвенно навязывает Латвии "чуждые либеральные ценности". Сторонники конвенции называют это манипуляцией и популизмом за счет людей, страдающих от насилия.
Согласно данным, которые Латвия предоставляет в ООН, за последние пять лет в стране ежегодно погибают около 20 женщин от домашнего насилия. А по информации за 2023 год, Латвия занимает первое место в Европе по числу убийств женщин на душу населения.
"Я бы сказала, что тут много связей, конечно, и с культурой, и с ментальным здоровьем мужчин в нашей стране. Там есть много факторов, которые объединяются. Мы тоже на первых местах по алкоголизму, мы на первых местах по моббингу (травле – НВ) в школах. Это просто такая очень спрятанная культура агрессии, которая может быть, не выявляется на улице, но она очень сильно выявляется за закрытыми дверьми", – рассказала Настоящему Времени представительница ресурсного центра для женщин Marta Беата Йоните.
Помимо правовых механизмов, существуют и другие факторы, которые помогают противостоять фемициду. Например, в центральной России, по словам исследовательницы Софьи, росту убийств женщин частично препятствует высокая занятость женщин в экономике. В отличие от регионов Северного Кавказа, где девочкам с ранних лет внушают, что работать не нужно, в центральных регионах женщины все же могут, несмотря на разрыв в оплате труда, добиваться большей экономической самостоятельности. Это позволяет уходить из отношений, где к ним применяют насилие, или вовсе выбирать, вступать в отношения или нет.
Как говорить о фемициде и какова роль медиа
Еще одна проблема – романтизация подобных преступлений в обществе и СМИ, рассказывает исследовательница из Центральной Азии Айнура, в том числе из-за того, что медиа могут пересказывать версию событий со стороны преступника, которая удобна ему. Она вспоминает случай, когда мужчина в Узбекистане зарезал женщину и сам получил ранение. На суде он утверждал, что они договорились покончить жизнь самоубийством, потому что родственники запретили им быть вместе.
"Их прямо называли Ромео и Джульетта. Медиа это романтизировали писали про них, что они влюблены, и в целом история подавалась именно с его точки зрения, потому что мы не знаем, почему он ее убил. Мы не должны верить ему на слово, что там какая-то душещипательная история. Мы и не узнаем, потому что у жертвы отобрали голос. Она ничего не может сказать", – говорит Айнура.
О похожем говорит и исследовательница из России Софья: "У нас есть традиция, когда убийца называется влюбленным, используется лексика, которая обесценивает страдания жертвы. Достаточно часто до сих пор пытаются показать вторую сторону вместо того, чтобы в центр ставить само преступление и страдания жертвы. То есть, часто дается бэкграунд в публикациях, который как будто бы оправдывает само преступление. Или ищется негатив в отношении личной жизни пострадавшей или убитой женщины".
Но говорить об этом открыто удается не везде. В странах, где свобода слова под угрозой и почти нет независимых медиа, обсуждать фемицид особенно сложно.
"Я вот выступала на одной конференции в России, и меня попросили вот так вот прямо не говорить слово "гендер" и как-то смягчить вопросы насилия, выбрать другую терминологию. Слово "феминизм" тоже просили иногда убирать и заменять, например, на "женское движение", – вспоминает Софья.
Софья подчеркивает: терминология важна, но еще важнее – сама возможность донести проблему до аудитории. По словам экспертки, изменение языка может менять и отношение общества к гендерному насилию: "Можно использовать хейт-спич, а можно использовать толерантный язык. Можно перестать романтизировать преступления на гендерной почве, на почве брака и просто писать об этом как об умышленных убийствах женщин, обусловленных их полом".
Исследовательница Айнура рассказывает, что к работе с темой фемицида ее и коллег привело именно желание изменить, как в обществе и СМИ говорят о жертвах: "Часто у журналистов есть данные [о жертве], они просто ее не публикуют. Я помню очень большую статью, когда журналисты даже опубликовали скриншот охранного ордера, где были полные данные жертвы: имя, фамилия, отчество, год рождения. Но при этом во всей статье не было ни одного упоминания ее имени. То есть она просто какая-то очередная цифра. И я хотела превратить этих женщин не в цифры, а в личности".
